|
В гостях у Евгении Белоусовой |
|
В жизни нет смысла. Она сама и есть смысл |
|
4 5 июня 2005 (Д1-5У, расчековка, Ан-2, 600 м, Киржач) |
|
Иду на вторую программу. Саня Разоренов пробивает мне всю возможную халяву и соглашается учить меня абсолютно безвозмездно. Я охреневаю… Ну понятно, если бы человек строил на меня планы, но тут этим не пахнет. Просто классный парень, обалденный. Где я только таких откапываю? Кроме всего прочего, Саня договаривается, чтобы я начала обучение сразу с расчековки, потому как я наотрез отказалась прыгать, как перворазница. Я Санькина вечная должница. После висения в подвесной системе и прыгания с борта и тумбочки меня отправляют в небо. Первое самостоятельное задание. Нужно четко, правильно отделиться на поток. Выпускающий Евгений Николаевич Прокопенко (мой официальный инструктор). С ним спокойно, я не волнуюсь, готова к работе. Очень хочется, чтобы получилось с первого раза. Спокойно выхожу. Но, видимо, не совсем ровно, меня плавно заваливает на спину, я вижу удаляющийся самолет, а потом бесконечно медленно проплывающий вверх оранжевый вытяжной шар. Купол открывается, все в порядке, хорошее мягкое приземление. Но, встав на землю, на меня накатывает разочарование: я не справилась. Зачем-то продолжаю себя накручивать в своей бездарности, тащу парашют, хлюпая носом. Саня и Евгений Николаевич пытаются меня убедить, что все в порядке, для первого раза очень неплохо, но я зла на себя. Меняю парашют, чтобы сразу же повторить прыжок и исправить ошибку. Саня снова меня инструктирует. |
|
Шутит: - Накосячишь – накажу. - А чего сейчас не наказал, в таком случае? – как всегда в состоянии перманентного флирта, подмигиваю я. - Николаич сказал, чтобы я тебя сильно не ругал… Я не догоняю истинный смысл и решаю, что все настолько плохо, что Евгений Николаевич не хочет мне говорить, чтобы не расстраивать. Дурёха. Разражаюсь рыданиями… |
|
Какая от него прёт энергетика! Хочется подключиться к нему как к розетке. У меня энергии тоже хоть отбавляй, но я все выплескиваю наружу, ничего не оставляя себе, а Фома не растрачивается, он спокойный. От этого кажется, что если дотронуться до него, пойдут искры. Две минуты трепа с Фомой и мои подсевшие после рыданий батареи снова заряжены до предела. Со мной в заходе пять человек перворазников. Самолет набрал высоту, начинается высадка. Выпускающий Сашка Кабанов. Выпихивает перворазников одного за другим: - Пошел! Пошел! Пошел! Подходя к рампе, я предупреждаю: - У меня расчековка. В Ан-28 выброска под хвостом. Мне надо развернуться и уйти спиной, в отличие от перворазников, которые падают мешками. Кабан меня не слышит за гулом мотора, хватает за шиворот и пихает вперед: - Пошел! На лету я намертво вцепляюсь в поручень на потолке, повисаю на нем и ору: - У меня расчековка!!! Саша не догоняет, думает, что у меня обычный психоз перворазника. Снова пытается меня выпихнуть: - Пошел!!! Я продолжаю упираться. Мне надо выполнить задание. Если я отделюсь черти как, я сожгу прыжок в пустую. - Отпустииииии!!!! У меня расчекооооооооовка!!!! Вмешивается Фома. Отлепляет от меня руку Кабана. До того, наконец, доходит, в чем дело. Я как на показательном выступлении. Под взглядами всего самолета разворачиваюсь лицом к ребятам, улыбаюсь Фоменко и отделяюсь. Четко, безупречно. Понимаю, что получилось, в приступе эйфории рву кольцо и выкидываю его на фиг. Провожаю взглядом улетающие 200 рублей железа и матерюсь вслед. Но радостно. Фиг с ним, с кольцом, главное, что У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!!! Пока я докондыляла с поля, крылатые уже приземлились. Я залетаю в укладочную и кидаюсь к Фоме: - Я сделала это! Ты видел?! Серега улыбается: - Да, молодец. Кольцо только про…ла, а так всё отлично. Надо тебе дальше идти, на три секунды. Стою, обсуждаю прыжок с Саней Разореновым, вдруг какие-то ребята обращаются ко мне: - Это ты сейчас расчековку прыгала? - Да. - Ну, ты молодец! Выпускающего чуть не побила! Вот это кадр! Я думала, что круче, чем в тандеме уже не бывает, оказалось – бывает! Пусть у меня не было свободного падения, но я выполнила задание!!! Саня перевел меня на «3 секунды». Тявочка ухахатывалась надо мной до конца дня, когда видела мою довольную физиономию. Мышь прозвал меня «батончиком» за несползающую улыбку от уха до уха. А меня штырило неделю! 6 12 июня 2005 (3 секунды задержки, Школьник, Ан-2, 800 м, Киржач) Выдались длинные выходные – целых три дня. Я приехала в Киржач на велике, отмахала 80 км. Устала жутко, поэтому в субботу прыгать не стала. Сидела на лавочке, наблюдала за парящими куполами. По направлению к самолету пробежал Фома, кинув на ходу: - Чего не прыгаешь? - Устала. Завтра буду прыгать. - Завтра может не быть погоды… Ясновидящий, блин. На следующий день погоды и правда не было. Маялась весь день от безделья. Наконец, к вечеру ветер стих и нас по-быстрому скинули. |
|
5 5 июня 2005 (Школьник, расчековка, Ан-28, 600 м, Киржач) После Д1-5У «Школьник» кажется пушинкой, можно даже танцевать. Задание то же самое, но добавляется имитация дергания кольца. Парашют откроется сам, но мне надо дернуть кольцо, чтобы привыкнуть к этому. К огромной моей радости нас загружают в Ан-28 вместе со спортсменами. Сразу омывает весельем и задором, появляется уверенность, что все получится. Подсаживается Фоменко: - Пообнимаемся? - Не вопрос! |
|
Выпускающий Серега Неробелов. Два захода. Сначала выкидывает перворазников. Крайнюю девочку просто трясет. Она даже стоять не может, я протягиваю ей для опоры руку. Еле подходит к обрезу и вываливается башкой вниз, ноги уходят последними. Я пугаюсь, кажется, что она зацепится ногами за борт. Испуганно смотрю на Серегу, тот скраивает такое выражение на лице, что меня разбирает хохот. Все в порядке, не задела. Поднимаемся еще на 200 метров. Второй заход, я крайняя. Передо мной уходит парень. Я смотрю ему вслед. С восхищением! Даже с завистью!!! Как ушел! Четко, красиво, с широченной улыбкой и подняв оба больших пальца вверх, типа всё круто. Я понимаю, что мне так слабо. Поворачиваюсь к Сереге, тот всё еще смотрит парню вслед с довольной улыбкой: - Ай, молодец мальчик!!! Как красиво ушел! Я вздыхаю, и отделяюсь. |
|
Три секунды задержки. Первое, совсем короткое, но все-таки свободное падение. Фрифлай отдыхает!!! Черт его знает как, но за эти три секунды я успеваю и сальто сделать, и на голове постоять. Дергаю кольцо одновременно с прибором или даже позже. Единственный прогресс, что на этот раз кольцо не выкидываю, а крепко зажимаю в кулаке. Саня неодобрительно качает головой, слегка подшучивает. Я всячески пытаюсь показать, что я довольна, что всё хорошо, но внутри расстроена, с удовольствием бы опять расплакалась, но дала себе слово, что больше не сделаю этого ни при каких обстоятельствах. Саня не психолог, чтобы выслушивать мои истерики. Он и так нервничает, надо хоть немного жалеть психику окружающих. Если уж выплескивать эмоции на других, то только положительные. Идем по тропинке от укладочной, впереди вижу того самого парня, который отделялся передо мной (это Плюхай). Не могу удержаться, чтобы не сказать ему комплимент. Тот хохочет в ответ: - Да я уже десять лет прыгаю! Я безумно благодарна ему за такой ответ, мне сразу становится легче. Перестаю чувствовать себя полным отстоем. Правда, я не понимаю, что он делал на трех секундах, если уже столько прыгает, но не докапываюсь. Он становится для меня эталоном. Всё время держу его улетающий вниз образ перед глазами: вот так надо отделяться. Я должна делать так же! Я смогу, я сделаю! |
|
7 13 июня 2005 (3 секунды, Школьник, Ан-2, 800 м, Киржач) С утра барабанит дождь, дает возможность отоспаться. После грозы ветер стихает. Значит, надо бежать за парашютом. Евгений Николаевич доводит нас до самолета и сдает Неробелову. Пока сидим в самолете, я все время думаю про Плюхая. Я могу, я сделаю так же… Сосредоточена. Собрана. Пошла. Уже в полете понимаю, что сделала это. Ну, не так красиво, как Лешка, но очень достойно. |
|
Ровненько, уверенно. Открылась сама, до прибора. Вставило меня сразу после открытия, вися под куполом, меня уже плющило не по-детски, а после приземления, я просто каталась по земле, задыхаясь от счастья. На середине поля ко мне присоединился Мишка, шли, обменивались впечатлениями. Метров за тридцать до старта я не выдержала и рванула со всех ног к Неробелову. |
|
В это время на старте (со слов очевидцев)… Неробелов: Молодец девочка, все хорошо. Только на меня не посмотрела. Сразу опустила голову вниз. А так, хорошо вышла, ровненько. Разоренов: Ну, заставим ее еще раз повторить. Неробелов: Сейчас придет, скажем ей об ошибках… В этот момент на старт с подвизгиванием влетает растрепанное существо, увешанное частями парашюта, и с разбегу кидается на шею Неробелову. - У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ, ДА?!!! У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!!! Неробелов (обескуражено): Да. Получилось. Молодец! Умница! Михалыч и прочие сначала замирают в напряге, потом разражаются дружным хохотом. Идем с Саней в укладочную. Меня прет. - Пустишь меня на пять секунд? - Нет, Женек, давай еще разок сходи на три. Покажешь еще раз такое же отделение, пойдешь на пять. - Почему нет? Ведь у меня же получилось! - Ты Серегу Неробелова обидела. - ????????? Чем?????? - Ты ему при отделении не улыбнулась. А он знаешь, как обижается, когда его игнорируют. (ржёт) - А еще ошибки были? - Нет. Ржу. - Ну ладно, как скажешь. Прыгну еще раз трешечку. Буду улыбаться до ушей. 8 13 июня 2005 (5 секунд, Школьник, Ан-2, 900 м, Киржач) Поменяла парашют. Но испортилась погода, небо затянуло, пошел дождь. Народ стал разъезжаться. Так как я была с великом, договорились, что домой меня отвезет Лёня, поскольку у него машина огромная. Саня собрал манатки, девушек и уехал. Кинул меня, так сказать, на Евгения Николаевича и Лёню. Мы с Лёней сидели под крылом самолета и наблюдали, как разъезжается народ, решили, что будем ждать до конца, вдруг тучи рассосутся и удастся еще разок прыгнуть. Лёня читал мне стихи. Обычно от декламации поэзии я шугаюсь. Но тут стихи были на удивление к месту. Шекспира читал или еще что-то, не помню, но что-то очень красивое. А вокруг бушевала гроза… Лёня – последний романтик… Я тащусь. Прождали несколько часов. Но не зря. Все-таки один взлет сделали. Небо расчистилось буквально за 15 минут до конца летного дня. Нас распихали по двум самолетам. Я до последнего надеялась, что поднимут один Ан-28 на всех, так как спортсменов осталось мало, все разъехались. Но второпрограммников отправили вместе с перворазниками на Ан-2. Жаль, Ан-28 с выходом под хвост и крылатые веселые спортсмены нравились мне гораздо больше, чем Ан-2 с выходом на поток и угрюмые перворазники. Когда объявили, что будем прыгать, Лёня схватил меня за руку и потащил к Евгению Николаевичу. Выпросил у него разрешения выкинуть меня на пять секунд. Я попыталась вставить свои пять копеек, что Саня Разоренов (ведь он же мой инструктор) мне не разрешил пока идти на пятерку. Но Лёня меня одернул, и я с радостью прикрыла варежку. И правильно, не фиг своих подопечных бросать, пойду пятерочку прыгну, я заслужила. Вышли на проверку. Выпускающим и проверяющим был Кабан. Подставив парашют для проверки, я отчиталась, что иду на пять секунд, попросила проверить прибор, так как Саня уехал, не проконтролировав. Кабан проверил, сказал, что всё хорошо. Вдруг тихонечко подплыл Неробелов. В полголоса сказал Кабанову: - У нее прибор надо переставить. Я чуть не упала. Еле удержалась, чтобы промолчать. Проверил, блин!!! Если бы не Серёга, он бы меня сейчас выпустил! Неробелов форевер!!! Кинулись в укладочную переставлять прибор. Вроде бы все в порядке, но когда Неробелов помогал надеть мне парашют, он сказал: - Твоя задача сейчас открыться самой. До прибора. Поняла? Должна обязательно открыться сама. Сказано это было таким тоном, что с этого момента я перестала верить в то, что прибор вообще работает. Перестала на него надеяться, как будто его и не было. И мне почему-то стало очень весело. Адреналин ударил. Взлетели. Первый заход, пошли перворазники. Накосячили с выброской, все шесть куполов ушли в лес. Я не взяла это в голову, чтобы не дергаться. Вроде бы настроилась. Подошла к обрезу. На этот раз Кабан от меня просто шарахнулся в сторону, видимо, вспомнив, как выталкивал меня в прошлый раз. - Готовься, готовься! Я чуть не расхохоталась. Внутренне, психологически расслабилась и всё испортила. Фиговенько отделилась, меня начало заваливать на бок. Хотела выругаться, но вдруг вспомнила: «Расслабиться! Расслабиться!!!» Мгновенно убрала напряжение из всех мышц, и меня тут же положило на живот. Еще две секунды падения на животе и дергаю кольцо. Сама. До прибора. Ну хоть здесь не накосячила. Как всегда мягкое приземление, что характерно на поле, единственная из всех. Пока собираю парашют, с неба начинают сыпаться крылатые. У них тоже косяк с выброской, разметало по всему полю. Совсем недалеко от меня приземляется Фоменко. Он прыгал оператором с тандемом, но не смог вырулить к старту. Стоит, ругается на Лёню, что тот до старта дотянул. Я про себя улыбаюсь, но молчу. Фома явно сам накосячил, Леня отработал безупречно, даже не смотря на кривую выброску. Жду, пока Серега соберет парашют, идем по мокрой траве к старту. Какое-то время Фома молчит, я чувствую, что он не в духе. Я тоже: прыжок не супер. Но через пару минут генератор энергии, Фома в смысле, начинает работать в своем обычном режиме, к нему возвращается приподнятое настроение, и он начинает травить байки. Я слушаю его веселый треп, и меня тоже отпускает. Захожу в укладочную. Там в одиночестве стоит Евгений Николаевич. Оборачивается ко мне и облегченно вздыхает: - Слава Богу… Я пугаюсь его тона. Решаю, что прыжок был совсем не к черту, и начинаю оправдываться: - Что, совсем плохо?... Ну, я немного накосячила… - Ты где приземлилась? – прерывает меня инструктор. - На поле. - А! Так ты крайняя прыгала? - Да. - Да у тебя все в порядке! Молодец! Остальные-то на лес приземлились. До меня доходит, что Е.Н. перепутал меня с перворазниками. Радостно улыбаюсь. 9 18 июня 2005 (5 секунд, Школьник, Ан-2, 900 м, Киржач) Опять кручу педали от Москвы до Киржача. Где-то еще в начале пути меня подрезают Лешка Кузьмин и Димка Лодыгин, пытаются загрузить в свои немеряные «бронетранспортеры» вместе с великом, хотят подвезти, доказывают, что я до Киржача просто не доеду. Я отбиваюсь. Приезжаю в Киржач к половине четвертого, уставшая зверски, но тут же бегу за парашютом. Помню предсказание Фомы на прошлой неделе, что «завтра погоды может не быть». Надо прыгать сейчас, пока пускают. На проверке еле стою, ноги подкашиваются под тяжестью парашюта. Сегодня у нас главный Валька. Проверяет меня, подмигивает. Я обещаю ему улыбаться при выходе. У нас три захода: перворазники, народ на три секунды (среди них Миха), и двое на пятерочку. Я как всегда крайняя. В самолете Валя проходит и пристегивает всех карабинами. Всех, кроме нас двоих пятисекундников. Показывает мне язык. Я ржу. Он уходит в другой конец самолета, я общаюсь с ним жестами типа: «Может, ты всё-таки пристегнешь меня для приличия? Или мне самой пристегнуться?» Валька корчит рожи и показывает мне фигу. Разглядываю лица бледно-зеленых перворазников. Надо иметь железную силу воли, чтобы в состоянии такого страха всё-таки заставлять себя прыгать… Если бы я так боялась, я бы никогда не прыгнула. Вдруг первый в заходе перворазников что-то говорит Вальке, тот отстегивает его карабин и пересаживает парня поближе к кабине пилотов. Парень отказался прыгать. На несколько секунд задумываюсь над психологической дилеммой: как расценить такой поступок? Трусость это или подвиг? Сколько храбрости надо иметь, чтобы отказаться перед всем самолетом, где кроме всего прочего еще и девчонки есть. Или просто настолько струсил, что даже гордости не осталось? Как бы там ни было, это рабочий момент, с любым может случиться, причин много, вполне возможно, человеку просто стало плохо от духоты. Духота, кстати, страшная, когда Валя открывает дверь для высадки перворазников, я жадно ловлю ртом ворвавшиеся потоки воздуха. Хочется нырнуть в них прямо сейчас, не дожидаясь, пока нас поднимут выше. Валька выкидывает два захода, и только потом пристегивает нас. Пора. Отделяюсь нормально. Держу позу, отсчитываю: сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три… На «трех» меня замыкает, срабатывает уже успевший выработаться рефлекс, и я тянусь за кольцом. В последний момент вспоминаю, что у меня «пять секунд» и я рано дернулась. Не тронув кольца, отбрасываю руки назад. Пока махала «крыльями», потеряла равновесие, делаю сальто назад через голову. Вспоминаю, что надо расслабиться, оказываюсь на животе, рву кольцо. Понимаю, что переход на десятку мне пока не светит. Переживаю. Разворачиваюсь по ветру. Сегодня очень сильный ветер. Земля набегает со страшной скоростью. Я понимаю, что приземление будет жестким. Лишний удар по моим измученным ногам. Сжимаю их так крепко, как будто сижу в метро в мини-юбке напротив хачика. Хлоп. Привет земля. Всё равно мягче, чем с тумбочки… Падаю на бок, тут же хватаюсь за нижние стропы и начинаю их тянуть изо всей силы. Куда там… Я без перчаток, ветер вырывает у меня стропы и тащит с безумной скоростью по полю. Что обидно, в сторону, противоположную старту. Я в легком шоке. Даже не представляла, что это такая мощная сила. Все предыдущие прыжки я без труда гасила купол. Позволяю протащить себя метров десять, просто под впечатлением от силы стихии. Потом все-таки собираюсь морально и со всей дури, какая еще осталась, тяну за нижние стропы. Поддается. Я даже удивлена. Выбираю всю длину до купола, чтобы не вздумал надуться снова. Подскакиваю, чтобы забежать за купол, но вдруг замираю в ступоре… За мной тянется еще одна куча тряпок. Запаска! Я не сразу врубаюсь, в чем дело. Начинаю лихорадочно вспоминать, не дернула ли я до кучи еще и кольцо запаски. Потом до меня доходит, что запаска открылась, пока меня тащило по полю. Я в одно мгновение представляю себе ехидные ухмылки народа, когда они увидят меня с открытой запаской, и их скабрезные замечания по поводу того, что я решила перестраховаться… Мне становится плохо. Пытаюсь разобраться с тряпками. Обнаруживаю, что стропы запаски и основного перепутаны насмерть. Ругаюсь сначала сквозь зубы, потом в полный голос, благо меня никто не слышит. Полчаса вожусь с тряпками, но до конца распутать так и не получается. Я в бессилии глотаю слезы. Заталкиваю купола в ранцы, как есть, и волоку все это к старту. Саня во взлете. Сижу, жду его со всеми тряпками. Морально раздавлена. Так хочется, чтобы кто-то подбодрил, сказал, что все не так плохо… Хорошо хоть никто не стебётся… Приземляются. Подходит Саня, отпускает какое-то едкое замечание по поводу моего прыжка… Зачем ждала? Срываюсь с места и хмурая ухожу в укладочную. По дороге сталкиваюсь с Валей. Ну что, опять я не улыбнулась… - горько вздыхаю я. Да нет, ты улыбнулась. Только из-под ноги… Смеётся, подмигивает. Чуть легче… Можно прыгнуть еще. Я успеваю. Но подумав, решаю не прыгать. Слишком устала, нет сил даже парашют надеть, последние отдала на борьбу с куполом. В таком состоянии все равно хорошего прыжка не получится. Отдыхаю, жду окончания летного дня. Миха идет еще на один прыжок, надевает парашют. Я держу его запаску, чтобы ему было удобней ее пристегнуть. Вдруг подлетает парень и авторитетным тоном начинает инструктировать Мишку, как правильно надевать парашют: - Ты не так делаешь. Вот смотри, надо вот так, и вот так… Я в полном шоке, с отвисшей челюстью смотрю на новоиспеченного инструктора. Это тот самый парень, который отказался прыгать с нами во взлете. Мы с Мишкой молча выслушиваем назидательный инструктаж и не удостаиваем оратора ответом. Тот отходит. Мы переглядываемся. У меня глаза на полвосьмого. - Это ведь тот самый, который отказался прыгать? - Да, он. - Я фигею. Миш, ты ведь не собираешься внять его указаниям? (Подмигиваю). - Нет, конечно. У меня свой инструктор есть. (Улыбается в ответ). Нет, то, что он отказался прыгать – это его сугубо личное дело. Но, блин, если ты лох печальный, если ты даже ни разу не прыгнул еще, какого черта ты суешься с указаниями к другому человеку, у которого, между прочим, опыта всё-таки побольше. Честное слово, парню просто повезло, что Мишка спокойный как бревно, был бы на его месте Мишкин брат Колька Кожемяко, просто без разговоров бы топором кинул. И был бы прав. У Сереги Антиперовича день рождения (был вчера, но сегодня отмечает). Устроил офигительную тусовку с шашлыками и сауной. Этот ночной сейшен оказался лучшим событием за все выходные, потому что на следующий день порывы ветра доходили до 16 м/с, и нас продержали на земле весь день. 10 25 июня 2005 (5 секунд, Школьник, Ан-2, 900 м, Киржач) На этот раз я пожертвовала великом. Приехали с Саней и девчонками вечером в пятницу на машине. Настроилась прыгать до изнеможения, отработать по полной. Выспалась. Погода чудесная. Штиль, солнце. Уходим в небо под началом Неробелова. Обещаю ему улыбаться. Пока поднимаемся, настраиваюсь на работу. Нас целая куча на пять секунд. Я крайняя. Поднялись, гуськом подходим к обрезу. Готов? Пошел! – Серега хлопает по плечу парня, тот уходит. - Готов? Пошел! Готов? Пошел! Готов? Пошел! Моя очередь. Ставлю ногу, готова услышать те же «готов-пошел» и вдруг на тебе… Серега хватает меня за плечо и с таким чувством напутствует, что я теряюсь: Ну, давай, лапочка!!!! Улыбается. Улыбается так, что я забываю не только про прыжок, но даже свое имя. Вываливаюсь по инерции. Прыжка не помню… После приземления Саня что-то говорит про ноги, что я ими перебирала или что-то в этом роде. Не помню. Может, и перебирала. Скорее, меня просто било в конвульсиях. Нельзя ТАК улыбаться девушкам в ответственные моменты… :-) Саня отправляет прыгать пятерку еще раз. Заслуженно. Маюсь, кажется, что я буду прыгать эту пятерку вечно. Жду, пока переуложат парашют, меня колбасит. Колбасит со знаком минус. Хожу и ною, как пришибленная собачонка. Нахожу Неробелова, он сидит на старте в кресле. Кладу голову ему на колени и начинаю тихо нудить, что всё плохо. Серега смеется: Ну что, доулыбалась? Думаю про себя: «Это я доулыбалась??? Кто бы говорил…» Тоже рассказывает мне, что я перебирала ногами в воздухе, как будто по планете ходила. Пытаюсь взять себя в руки. Вспоминаю эталонное отделение Плюхая. Иду забирать парашют. 11 25 июня 2005 (5 секунд, Школьник, Ан-2, 900 м, Киржач) Нас строят, проверяют. Евгений Николаевич уводит нас к самолету и сдает на руки всё тому же Сереге, который из самолета весь день не вылезает. Сжимаю зубы и кулаки, ставлю сама себе ультиматум: если сейчас не сделаю все идеально, на фиг, завяжу с прыжками. Пора. Встаю. Подхожу к обрезу. На этот раз морально готова даже к улыбке Неробелова. А он улыбается… Ну, я пошла. У меня ведь получится, Сереж? Да, обязательно. Давай. Сережа сказал, Женя сделала. Шикарно. Пока летела, думала: «Почему у меня до этого не получалось? Все же элементарно!» За своим восторгом от чистого падения забыла, что нужно считать. Легла на пузо, успела пропереться от нарастающей скорости. Вдруг вспомнила, что пора открываться. Отметила, что прибор до сих пор не сработал, еще больше уверилась в мысли, что он ваще не пашет по определению, дернула кольцо. (И это все за пять секунд! Пища к размышлению на тему: Пять секунд – это много или мало?) Кольцо пошло туго, продернулось на несколько сантиметров, по ощущениям купол не вышел. Пришлось рвать еще раз обеими руками. Открылась. Порядок. Небо разорвал дикий вопль радости. Есть!!! Сделала!!! Всё, идем на десятку!!! После приземления трижды прошлась колесом по полю. Офигительные ощущения! Как же меня прет после удачных прыжков! Завидуйте мне все, завидуйте! Макс Киса сказал, что со временем в самолет садишься, как в автобус. Наверное, я тоже этим закончу, но сейчас меня прет так, как вам и не снилось!!! Саня еще издали показывает мне 10 пальцев. Опять пугаю своими радостными воплями начальство и привожу в восторг Тявочку и остальной народ. Кидаюсь всем на шею, целуюсь, хвастаюсь… Дурдом. Лёлик ржет, все ржут. Поздравляют, фотографируют мою довольную физиономию. Вот блин, завели себе кусок беспредела на аэродроме… 12 25 июня 2005 (10 секунд, Школьник, Ан-2, 1200 м, Киржач) Устала. Сижу на лавочке, расслабляюсь. Меня так прет, что можно уже сегодня больше и не прыгать. Я хорошо поработала. Но в голове тревожным колокольчиком звенит голос Фомы: «Завтра может не быть погоды…» Я решаю прыгнуть еще раз. Но уложенных парашютов нет. Сегодня куча перворазников, укладчики зашиваются и не успевают укладывать. Говорят, чтобы я даже и не надеялась. Грустная возвращаюсь назад. Тявочка видит мою упадническую мину, спрашивает, в чем дело. Советует проставиться укладчикам и попросить уложить парашют вне очереди. Покупаем с Мишкой в буфете пиво и идем на поклон к укладчикам. Они сначала сопротивляются, но потом всё-таки укладывают нам парашюты. Саня выдает мне высотомер. Всё, уже как большая! Лёлик дарит мне свой мягкий шлем и очки. Круче только яйца. Взлетаем с Евгением Николаевичем. Первым заходом выкидывают перворазников. В салоне остаемся только мы с Мишкой. Кайф! Как же сразу здорово становится, когда уходят эти пасмурные тела. Даже дышится легче. Поднимаемся на 900 метров и на пять секунд уходит Мишка. Я пытаюсь высунуться, чтобы проследить его падение, но ничего не вижу. Зато Евгений Николаевич видит всё. Доволен. Поворачивается, говорит, что Миха здорово отделился. Я рада. Сажусь, жду своей очереди. По высотомеру отслеживаю, сколько еще осталось. Поднимаемся на 1200, я надеваю очки. Но мы еще долго летаем, разворачиваемся, чтобы пропустить Ан-28. Очки успевают запотеть. Я их проветриваю. Вспоминаю, как мне проветривал их Лёня перед прыжком в тандеме. С легкой грустью думаю о том, что халява кончилась, и больше обо мне уже никто с такой нежностью не позаботится. Придется всё делать самой. Сигнал высадки. Встаю, подхожу к открытой двери. Обычно у меня нет возможности стоять у обреза подолгу. Тут вот представился шанс. Смотрю вниз, прикольно. Но потом понимаю, что это отвлекает. Перевожу взгляд на крыло и сосредотачиваюсь. Е.Н. дает отмашку. Отделяюсь неплохо. Меня никуда не заваливает. Жду, когда меня положит на живот. Как только оказываюсь на пузе, тут же смотрю на высотомер. Стрелка движется медленно-медленно, она практически не уползла от отметки 1200. Меня это очень радует. Проносится мысль, что таким макаром я буду долго падать. Успокоившись на этот счет, я отрываюсь от высотомера и замечаю, что меня немного вращает. По идее этого быть не должно. Вспоминаю, что Саня советовал в таком случае убрать руки вдоль тела, ладонями вниз. Полсекунды уходит на принятие решения: с одной стороны – вращение не критичное и падаю я достаточно стабильно, а если я сейчас попытаюсь поменять позу, то есть все шансы, что меня завалит, и я уйду в беспорядочное падение. Зачем рисковать? С другой стороны – меня прет. Впрочем, как обычно. Раз есть такая возможность, да еще и оправданная, надо попробовать. Вытягиваю руки вдоль корпуса. К моему удивлению меня не заваливает, я продолжаю ровненько падать. Фокус удается, и вращение прекращается. Возвращаю руки назад, но тут начинает крутить в обратную сторону. Я не знаю, есть ли у меня время бороться дальше, свист в ушах нарастает. Я бросаю взгляд на высотомер, и у меня отваливается челюсть. Стрелка, которая сначала еле ползла, сейчас несется к красной отметке с дикой скоростью. Я рву кольцо. Все-таки успеваю сделать это до прибора. Хлоп. Повисла. Поднять голову, чтобы посмотреть на купол, не могу. Из-за того, что меня вращало, закрутились стропы, перекрученные свободные концы мешают запрокинуть голову. Но я по скорости понимаю, что там всё в порядке, просто вишу и жду, когда меня раскрутит. Смотрю на высотомер: ровно 500 метров. Хм… Низковато. Подо мной лес. Хе-хе. Меня это почему-то даже прикалывает. Абсолютно спокойно ищу глазами потенциальные площадки для приземления. Стропы раскрутились. Я обнаруживаю, что в свободных концах запутались мои косички. Пока я их оттуда выуживаю, наблюдаю, куда меня сносит. Приземления на лес мне в этот раз не светит, пролетаю над ним и сажусь на поле. Меня встречает Мишка. Веселые и довольные идем к старту. Сдаю парашют и понимаю, что устала до изнеможения. Три прыжка в день на «дубе» - это серьезная нагрузка. Просто вырубаюсь. Уже в разговоре с Саней вспоминаю, что никаких проблем с дыханием не было. А ведь в тандеме – это было единственным неприятным моментом, и я была готова, что на десять секунд будет та же фигня. Никаких проблем, однако. ******* С утра подул ветер. Тявочка качает головой: - Сидим, ждем. Я уже даже и не надеюсь, что ветер скоро стихнет, пытаюсь запастись терпением до вечера. Успокаивает только то, что вчера я отработала на полную. Иду загорать. Ветер-то сильный, но солнце жарит здорово. Рядом валяется Мишка, тоже мучается бездельем. - Женек, помнишь того парня, который отказался прыгать, а потом учил меня запаску пристегивать? - Да, а что? - Он снова здесь. Видно, третью попытку решил сделать. Он ведь тогда со мной во взлет опять ходил. И опять не прыгнул. - Серьезно?! Отказался два раза подряд? - Ага. Меня пробивает на ха-ха. Закатываюсь в неприличном хохоте, но ничего с собой поделать не могу. Видно, у парня очень большие тараканы в голове... Меня хватает на полчаса валяния, потом не выдерживаю. Жажда деятельности, надо чем-то заняться. Хожу, доматываюсь ко всем подряд. Флиртую. Подбиваю мужиков устроить какую-нить движуху. Но поддержки не нахожу. Крылатые ведь прыгают!!! Им ветер не помеха. Держат на земле только круглые купола. Вдруг вспоминаю, что Тявочка говорила накануне про землянику… Со всех ног бегу к ней. Она дает мне инсктрукции по ягодособирательству и маленькое ведерко. Я ухожу в поле, недалеко, метров за пятьдесят от старта нахожу россыпи земляники. Ползаю на коленках с азартом ребенка. Земляника сочная, вкусная… Слышу сверху хлопанье незаколлапсированного слайдера и свист куполов. Задираю голову, всё небо в разноцветных пятнах. Парят, кружат. Я уже научилась отличать их в небе. Вон оранжево-серый комбез Саньки, вон зелененький Фома. Лялин, тоже зеленый, но его может отличить в небе даже дальтоник – по его безбашенным пируэтам, заходам и скорости. Не дожидаясь их приземления, я снова утыкаюсь в землю в поисках земляники… Проходит минут сорок, у меня уже полведра земляники, а небо почему-то пустое. Обычно взлеты идут с промежутком минут в пятнадцать, а тут тишина. И самолеты не взлетают. Странно… Проходит еще час. Ни одного взлета. У меня уже полное ведро, пора возвращаться. Как раз к этому моменту небо затягивает тучами, в воздухе пахнет приближающейся грозой. «Наверное получили штормовое предупреждение, поэтому и не летают», - выдвигаю сама себе предположение. Иду к старту. Навстречу Мишка. - Ну, что? Всё глухо? Не пускают? - Всё. Дали отбой по прыжкам. Сдавай парашют. - Да ладно, до вечера еще, может, распогодится… - Погода ни при чем. Девочка разбилась. Отказов не было. Просто ошибка на приземлении. Слишком низкий разворот. Вписалась в землю с десяти метров. Перелом основания черепа. Но жива. Жива. Без сознания, дышит кровью, но жива. Перевозить в Москву нельзя, слишком большой риск. Слава богу, я не видела всего, её уже увезли, когда я вернулась с поля. Все спортсмены скидываются на лечение Маришке. Погода плачет. Ливень стеной. Разъезжаемся с тяжелым чувством. Через два дня Лёлик сказала, что Марине стало чуть лучше, совсем чуть-чуть, но у меня появилась надежда. Даже уверенность какая-то, что она выкарабкается… Прошло пять дней. Пятница. Вечером мы собирались снова ехать в Киржач. Звонит Лёня. - У девочки стабилизировалось состояние… Я взрываюсь радостью, не успев отфильтровать интонацию. - Совсем стабилизировалось. Теперь ее можно перевозить куда угодно… Я не понимаю. Я отказываюсь понимать. Но кровь уже отхлынула от сердца, и что-то сдавило горло. Я боюсь спросить, не могу из себя ничего выдавить. - Её… её перевезли в Москву?... - Да… Тело. Лёня молчит. Я плачу. Он не успокаивает. Это не истерика, это слезы памяти. Не надо слов, они пусты и бесполезны. ******* Аэродром закрыт на неделю. |
